Когда-то меня удивила «Бедная Лиза» Карамзина. По своей воле я такое бы читать не стал. Но есть в вузе предмет литературоведение. Все это провинциально-трогательное изложение, эти совершенно невообразимые чувства героев – сплошное размазывание слез и соплей… Я поинтересовался у преподавателя: как это, что это и для чего? Ведь живой человек не таков, как у Карамзина. Ответ был краток: в то время представители образованного сословия, умевшие читать «так чувствовали». Я не стал вдаваться в изучение сути и корней сентиментализма в литературе, но ответ запомнил. До недавних пор считал, что препод мне соврал – лишь бы студент отцепился.
Но по прошествии десятилетий все больше склоняюсь к мысли, что именно так элита при Карамзине и чувствовала, что такое возможно. А натолкнуло на эту мысль наблюдение за современным обществом и трансформацией вкусов и литературных стилей. Люди на глазах превращаются в сентиментальных подростков, читают какие-то сказки-фэнтэзи, смотрят такое же кино. Первым стал утомительно длинный «Властелин колец», а потом пошло-поехало.
Помните, как мы потешались над индийским кинематографом? Всех этих Зит с Гитами крутили в кинотеатрах наравне с роскошными французскими и порой даже британскими и американскими фильмами. Зритель, конечно, был разный. Болливуд привлекал преимущественно провинциалов и домохозяек. Но вот что-то щелкнуло и в современном мире и все поголовно стали почти индусами. Западные компании произвели на свет целую пачку фильмов про тяжкую долю бездомного индийского мальчика\девочки, которые борются с бедностью и противостоят жестокому миру. И обязательно побеждают в финале. Несколько таких фильмов стали чертовски успешными.Случайно попался на глаза один из таких образчиков: «Лев», 2016 года. Четыре страны поучаствовали в создании фильма - все западные. Но стилистика и сюжет – 100% болливудский. Маленький грязный и голодный мальчик из индийской глубинки теряется и жестоко страдает в этом безжалостном мире, пока его не усыновляет благополучная семья с далекого острова Тасмания. Ну а потом он вырос и бросился искать кровную мать. Нашел, конечно. А потом познакомил ее с приемной матерью. Финал слезогонный: они втроем обнимаются и плачут.
Следует заметить, что сюжет построен на реальной истории и в конце фильма даже появляются фотографии прототипов и видео финальной встречи. Байопики – еще одна характеристика современных фильмов, приближающих их к коммерческому успеху.
«Лев» хорошо снят с легким флером Болливуда: без песен с танцами и драк с пробиванием десятков картонных стен и многократными ударами рельсой по голове непобедимого героя, зато с непременно миловидными детьми и их мамами, затянутостью повествования и массой слезогонных эффектов. Короче – то, что любит современный европейский зритель.
Для большинства это фильм из разряда: посмотрел-всплакнул-забыл. Мне же он запомнится одной уникальной деталью, которую поведала приемная тасманская мать своему взрослому сыну-индусу. Они с супругом не были бездетны и вполне могли завести собственных малышей, но приняли осознанное решение не рожать, а усыновлять. Зачем рожать: людей и так на планете много. А вот усыновив ребенка из бедной страны, который много натерпелся в своей краткой жизни – это и есть счастье.
Фактически, эта сцена – ни что иное, как пропаганда чайлдфри в новейшей модификации: не просто откажись заводить детей, но прими тех, кто страдает. Мне кажется, это не оригинальная мысль, она уже не первый год завоевывает умы по всему миру. Лучше всего это заметно на массовой любви к домашним животным. Собачников-кошатников-попугайников на глазах становится больше. Что характерно, особенно для цивилизованных обществ и продвинутой молодежи: все чаще заводят не породистых четырехлапых друзей, а откровенных дворняг, больных и инвалидов. В Украине этот процесс подтолкнула война: украинцы бросились принимать в семью животных из приютов, с травмированной психикой в зонах боевых действий… Эх, если бы с тем же энтузиазмом мы стремились помочь людям, очутившимся в критических обстоятельствах – больным, старикам, водночасье ставшим бездомными и забытыми государством.
Общее веяние времени представляется таким: все меньше любви к человеку, все больше – к братьям нашим меньшим. Все это в итоге безусловно приведет к сокращению численности населения на земле и росту поголовья тех, кто заменит последующим поколениям детей.
И как тут не вспомнить совершенно выдающееся учение философского пессимизма. Оно гласит примерно то же, что женщина-мать с Тасмании: существование человеческого рода бессмысленно. Единственный смысл жизни – преуменьшение страданий всего живого на земле. Не преумножение капитала, не гедонизм, а именно уменьшение числа страданий.
Ведь гениальнейшая, очень человеколюбивая теория! Но есть одно «но». Если продолжить это рассуждение до предела, то можно прийти к выводу, что окончательным шагом по преодолению страданий должно стать отсутствие их носителя – человека. Поэтому философы-пессимисты призывают вообще не заводить детей, не продлевать род человеческий. А вот на это современные моралисты, философы и домохозяйки пойти никак не могут. Почему – тоже не могут объяснить, но настаивают: нельзя так, иначе искусственный интеллект все захватит! А чем он плох – не говорят.
После просмотра фильма «Лев» возникло предчувствие, что у идей философского пессимизма большое будущее. Надо просто немного подождать.
