"Иран: рыба тухнет с головы" - Михаил Крутихин

Военная операция Израиля против Ирана завершилась прекращением огня, однако до стабилизации обстановки в потерпевшем поражение Иране пока далеко. В Исламской республике назревают события, потенциально способные либо положить конец 46-летнему правлению шиитских богословов, либо изменить содержание их власти, оставив форму теократического государства неизменной.

Нынешнее устройство власти в Иране можно сравнивать с абсолютной монархией, где последнее слово принадлежит богослову, выбранному советом шиитских экспертов в качестве рахбара — вождя, наделённого чрезвычайными полномочиями. Первым таким рахбаром был аятолла Рухолла Мусави-Хомейни, который стал знаменем народных масс, положивших конец светской монархии в феврале 1979 года.

Его сменщик на высшем государственном посту аятолла Али Хаменеи не пользуется такой популярностью и особой харизмой не обладает.

Время уступок

Более того, у немолодого аятоллы (в апреле ему исполнилось 86 лет) нет преемника. В стране сейчас не найти богослова, который смог бы претендовать на всенародную популярность и авторитет в госаппарате. Положение усугубляют экономические трудности, которые дают иранцам множество поводов испытывать недовольство и возмущение деятельностью властей, которые потратили огромные средства на внешнеполитичсекие авантюры вроде создания «оси сопротивления» в виде террористических структур по всему Ближнему Востоку — вместо того, чтобы озаботиться бедственным положением масс.

Власть рахбара держится не только на богословском авторитете, но на штыках: на мощном аппарате подавления инакомыслия и сопротивления. Это и Корпус стражей исламской революции, давно перегнавший регулярные вооруженные силы страны по численности и оснащению. Это и военизированные подразделения «мобилизантов» — басидж; и группы активистов при каждой мечети, не говоря уже о тщательно отобранных депутатах парламента.

Может показаться, что контроль над Исламской республикой у Хаменеи полный и строгий.

Но это не совсем так. Нынешний рахбар, придерживающийся крайне радикальных исламских взглядов и преданный хомейнистской идее распространить шиитский ислам как можно шире и нанести поражение Америке путем уничтожения Израиля, вынужден идти на уступки менее воинственному крылу в иранском политическом истеблишменте. Это крыло, напрямую связанное с отдельными представителями крупного бизнеса, хотело бы вывести Иран из международной изоляции, наладить связи с Западом, добиться снятия международных санкций.

Уступая давлению этих деятелей, условно считающихся «реформаторами», Хаменеи, например, не дал хода принятому в парламенте закону об ужесточении наказания женщин, не соблюдающих в одежде нормы шариата, и вопреки своей многократно объявленной позиции согласился на переговоры с США — пусть не непрямые — о судьбе иранской ядерной программы.

Действия Израиля и абсолютное бессилие иранского военного комплекса перед атаками сопровождалось практическим исчезновением Хаменеи из поля зрения, а заодно и физическим устранением всей верхушки Корпуса стражей — главной силовой опоры радикалов-хомейнистов. Из ближайшего окружения рахбара пропали лица, прямо участвовавшие в принятии стратегических решений в Исламской республике: начальник генерального штаба Мохаммад Багери и главный координатор всех вооруженных сил Голям-Али Рашид. Был ранен и его верный советник, бывший министр обороны адмирал Шамхани. Вокруг вождя возник вакуум, и это быстро почувствовали противники радикалов.

Два сценария

Если верить вещающим из-за границы оппозиционным иранским аналитикам и политологам, вслед за бессилием верховной власти государственный строй Ирана может претерпеть сильные изменения по одному из двух сценариев.

Один такой сценарий предусматривает восстановление монархии после возвращения в Иран Резы Пехлеви — сына свергнутого шаха. За это якобы выступают и израильтяне. Представить такой вариант сейчас затруднительно. Это означает революционное свержение нынешнего режима и принятие новой конституции. В отсутствие в стране массовых революционно настроенных организаций власть менять придётся извне, а это непременно вызовет активное сопротивление иранского населения.

Второй сценарий сохраняет в Иране теократию в соответствии с конституцией, но приводит к фактической власти тех самых «реформаторов», желающих вывести страны из международной изоляции и направить ей по пути мирного развития. Этот вариант, если верить иранским аналитикам, нашел понимание в американской администрации.

Неформальный лидер этого движения — бывший президент Ирана в 2013–2021 годах Хасан Рухани. Он не выводит на улицы народные массы, скандирующие заранее подготовленные лозунги, как это делают заклятые хомейнисты, но действует на умы политической элиты, распространяя лекции в социальных сетях. А в лекциях этих он уже позволяет себе исподволь критиковать аятоллу Хаменеи, который, по словам Рухани, когда-то помешал ему наладить нормальные отношения с США.

Поняв, что рахбар лишился поддержки советников и командиров Корпуса стражей, Рухани развернул в эти дни работу по привлечению союзников из числа не только политиков, но и влиятельных богословов. Его недавняя – на третий и четвертый день израильской кампании в Иране – поездка в Кум, священный город шиитов, имела целью переговоры с несколькими «великими» аятоллами (всего сейчас в живых остается 15 шиитских богословов такого ранга), которые относятся, мягко говоря, сдержанно к личности Хаменеи. Это самые старые представители «корпуса» аятолл Муса Шибейри Зенджани, Хосейн Вахид Хорасани и Насер Какарем Ширази. По неподтверждённым данным, Рухани просил этих деятелей оказать давление на рахбара, чтобы тот принял американские условия и свернул программу обогащения урана.

О результатах переговоров Рухани в Куме можно только догадываться, но сам факт его усилий на фоне провалов внешней и внутренней политики Хаменеи говорит о многом.

К этому можно добавить, что бывший президент пользуется уважением и доверием среди генералитета регулярной армии Ирана, а также в аппарате разведки и служб внутренней безопасности. Это придаёт «реформаторам» дополнительный вес в противостоянии с радикальным крылом власти — тем более, что командование Корпуса стражей почти полностью уничтожено.

О революционной ситуации в Исламской республике говорить преждевременно. Но верхи, как сейчас выясняется, уже не могут управлять страной привычными методами. Нет ни влиятельных фигур, ни координации действий. А вот низы пока не сказали своё слово, хотя недовольство режимом нарастает и у них. Уличные протесты множатся.

***

Сценарий полной ликвидации теократического режима и восстановления монархии или даже демократического строя западного образца выглядит, повторю, маловероятным. Того революционного накала, который демонстрировали иранцы в 1978-1979 годах, выступив против шаха, в стране нет. А смена режима через вмешательство извне может привести к обратному результату — консолидации население вокруг действующей власти под патриотическими лозунгами.

Что касается возможной модификации режима в сторону отказа от спонсирования терроризма и открытости внешнему миру, то у такого сценария шансы на реализацию намного больше.